Nextreme (about Саня) 005

«Война — дело молодых
Лекарство против морщин»
авторство лет через десять припишут Бутусову

Ольга Ярославовна была полная уже женщина тридцати двух лет от роду. Сидя на потёртом от дряблого зада кресле, она тихонько улыбалась себе, вспоминая, что ещё надо сделать сегодня вечером после работы — забежать к Лидочке, купить новую тушь на распродаже у ЦУМа, опустить конвертик в почтовый ящик.
С молодыми людьми у Ольги Ярославовны не всё было гладко. Либо они бросали её после первого же серьёзного свидания, либо оказывались такими сволочами, что ей приходилось менять телефон и место работы. Так случалось уже три раза. Теперь она работала на Заводе, секретуткой у одного большого начальника, который, наверное, и сам уже сожалел о том, что нанял эту «очаровательную молодую девушку» (подобная формулировка значилась в её анкете). Сейчас Ольга Ярославовна откровенно скучала. Работа закончилась, босс был ещё в кабинете, общался с вышестоящим начальством (а такое бывает?) по телефону, велев никого к нему не впускать, хотя уже третий день посетителей не было, а за окном шелестели тополя. Почти по Анне Андреевне. Либо жаркая летняя погода не располагала к общению с боссом, либо этот самый босс никому не был нужен. Так или иначе, последним зарегистрированным посетителем был сантехник Петров, пришедший забрать из кабинета забытую на последней пьянке монтировку.
Напротив сидела кошка, — с лапами, на белом листе формата А4. Видно было, что она только что там присаживалась, топталась, как курица над гнездом, — весь лист был заляпан следами грязных серых подушечек.

Много голого туловища (about Ефим) 004

Лена взглянула на меня, и в её глазах мелькнул огонёк обиды. Резко шагнув ко мне, она оттолкнула протянувшуюся было в её сторону руку, и прошла мимо.
«Подожди, Лен, ты что?»
Тоненькая фигурка продолжала удаляться, не удостоив меня ответом. Пришлось поднажать в направлении «за ней». В этом мне помог проходивший мимо мужик — после того, как я оттолкнулся от него, он, видимо, хотел дать мне «волшебный пендель» (термин, твёрдо вошедший в отечественную действительность благодаря сборной команде КВН города Санкт-Петербурга) что у него почти получилось, но в итоге безболезненный толчок в зад лишь придал мне необходимое ускорение. Объехав Лену, я на ходу запихал «Коров» в карманы, и остановился перед её лицом. Попытки обойти меня ни к чему не привели, — я всё время оказывался на её пути. Девушка пошла на крайний метод, — её правая нога пришла в движение и чуть не угодила мне в пах. Правда, это привело к плачевным для неё последствиям, — потеряв равновесие на скользком льду, Лена шлёпнулась на спину. Присев рядом, я пристально посмотрел ей в лицо, и улыбнулся. Выступившие было слёзы превратились в маленькие кристаллики на щеках, и на лице появилась робкая улыбка.

«Ну ты чего? Что случилось?»
«Ты так нахально убежал, и меня оставил. Почему? Тебе не стыдно?»
«Я за мороженым побёг» — в доказательство я продемонстрировал содержимое карманов — «Ты ведь любишь мороженное?»
Она улыбнулась. Что-то можно было прочитать в её глазах — но вот что именно, я не мог сказать. Она загадочно улыбалась внутри, и искорки этой улыбки мелькали в глубине карих зрачков, постоянно и неуловимо меняясь. Несколько секунд я разглядывал её, сидя на корточках на скользком тротуаре, а потом протянул руку и рывком поднял на ноги. Взяв меня под локоть, она повернулась и сделала шаг в обратную сторону, но тут же чуть опять не шлёпнулась. Моя рука вовремя оказалась под талией и предотвратила падение. Взявшись за руки и осторожно ступая по скользкой поверхности, мы отправились в обратное путешествие по катку, именуемому улицей Лебедева, домой. Ко мне домой…

from random — «Давай, Валентина, давай!» 003

«Нас не трогать, до утра не трогать, собака лижет мою спящую ногу». Млин, Тимофеев, как ты не вовремя! И ты, Грета, тоже. Да ещё и random меня с утра подвел, — кто так орёт спросонья!? И вообще, что за привычка — спать с рабочим WinAmp’om. Надо от неё избавляться.
Как же её звали? Наверное, Оксана. Мне кажется, что Оксана. Мне хочется, чтобы её звали Оксана. Оксана — красивое имя. И глаза — красивые. Только вот куда делась Лена?
«В субботу начнётся весна» — сказала Лена. Мне пришлось открыть глаза. Взгляд оказался на уровне её талии. Она стояла у подоконника и смотрела в окно («давно не мытое» — отметил я про себя). Изморозь за день расползлась по стеклу, оставляя после себя белые полосы, похожие на борозды от стеклореза. Виски резала ноющая боль. Состояние было «такое — лень двинуть ногой». WinAmp, конечно, никто не выключил. Часы утверждали, что уже 17.00. Верить им не хотелось, но обычно они были правы. Я, мирно до этого сопящий, обнаружил на себе плед. «Хорошо хоть не раздетый!» — подумал я, ощупывая себя под одеялом. Кружка с недопитым зелёным чаем стояла рядом на табуретке. Слизнув таблетку анальгина, чудом оказавшуюся рядом, с томика Маркеса, я поспешно закрыл глаза. Просыпаться совершенно не хотелось. Грета получила пяткой в нос, и оставила свои беспочвенные притязания на мою сонную конечность.

Часто бывает, что я не могу привести свои мысли в порядок. Сейчас было именно так. В моей голове («мои волосы ниже стандарта» сказал random, и, как обычно, был прав) никак не укладывалось, что в комнате стоит, в общем-то, привлекательная девушка, а я валяюсь в кровати, пытаясь зажмуриться и отогнать это видение, подслушиваю тайком WinAmp и соображаю, что мне следует сейчас сделать. Верное решение было где-то рядом, но никак не материализовалось. Это было обидно. Приходилось вновь и вновь витать в облаках, надеясь только на интуицию, и пытаться ухватить эти невидимые нити, ведущие к правильному ответу.
Что мне сделать с ней? Это был непростой вопрос. Извилины, не смотря на все мои усилия, медленно и со скрипом распрямлялись в голове, а девушка всё так же смотрела в окно и не оборачивалась. Я почему то знал, что она не обернулась, хотя глаза всё ещё не открыл. Просто знал. Откуда мне далось такое знание, я сказать не мог, но в его подлинности сомневаться не хотелось: это было бы по меньшей мере неуместно — в коей то веки у меня проснулась интуиция, и чтобы я подверг её сомнению? — фигушки, не дождётесь.

Лена (about она же) 002

«Картины из жизни, мелкие обрывки памяти…» — сказал мне напоследок левый наушник, и был, как это ни странно, прав. Та, что окрикнула меня, была мне не то чтобы незнакома, но как-то очень смутно вспоминаема. Бывает, встречаются такие люди, про которых ты ничего припомнить не можешь, но определённо видел где-то раньше. При встрече с ними обычно долго думаешь — здороваться, или нет? И пока ты погружаешься в мыслительный процесс, они либо преспокойно проходят мимо, либо тянут тебе свою руку для рукопожатия (как вариант — бросаются на шею с дикими воплями), избавляя от лишних душевных терзаний. В этот раз, похоже, был «как вариант». Невысокое юное создание с рыжими волосами и довольно короткой стрижкой смотрело на меня с плохо скрываемым интересом. На ней были потёртые на коленках синие джинсы и лёгкая (как ей не холодно в такую погоду?) чёрная курточка с надписью «Southpole». Под надписью располагалось размытое, когда-то белое пятно, которое дизайнеры одежды (если таковые у данной имелись), видимо, старались изо всех сил выдать за Южный полюс, и вельветовые ботинки, покрытые брызгами от грязных луж. Видно было, что девчонка запыхалась, пока бежала. Стоя одной ногой на бортике тротуара, и стараясь выглядеть как можно взрослее, что ей не очень то удавалось, она продолжала меня разглядывать широко распахнутыми глазами. Я с деланым безразличием переводил взгляд с ботинок на маленькую грудь, и оценивающе-цинично улыбался. Получалось, наверное, по-идиотски. Что ей от меня надо, я даже предположить не мог. Да и не очень-то меня это интересовало, честно говоря, — в данный момент я уже твёрдо смирился с очередным пропущенным школьным днём, и желал лишь одного — спокойно и вдоволь выспаться. Зевнув, я отвернулся и включил плеер.

«Эй, ты чего, меня не помнишь!?» — тут же встрепенулась девушка.
«Нет», — ответствовал я как можно безразличнее.
Последующие события плохо уложились в моём сером веществе. Подбежав ко мне, и обрызгав при этом фирменные, разрисованные чёрной гуашью джинсы (обещавшие при первой же стирке безжалостно полинять!), на которые я потратил недавно целую ночь упорного труда, достойного лучших маляров города, она поцеловала меня в щёку (и как только дотянулась? В прыжке, разве что?) и, отпрыгнув чуть в сторону, застенчиво улыбнувшись, спросила, — «А теперь?».